Я не просто контрактник, я Родину защищаю!

…Ирина сидела перед цинковым гробом сына. Одна в пустом зале морга. Похороны завтра, но в этот вечер ей хотелось побыть наедине с Кириллом. Она разговаривала со своим мальчиком, и ей даже казалось, что он ей, как всегда, с улыбкой отвечает: «Не волнуйся, мамочка, всё хорошо. Я здесь, я рядом».

Да,он был рядом,только вот обнять его, взъерошить непослушные волосы, посмотреть в любимые глаза она уже не сможет никогда.

Ирина вслух вспоминала особенно врезавшиеся в память эпизоды из его детства и юности. Рассказывала ему, как не спала ночами, как жила в тревоге все эти три месяца, пока он воевал. И неустанно повторяла: «Почему ты не сказал мне раньше, что собираешься на Украину?! Я бы прилетела, приехала, приползла, но постаралась бы отговорить тебя… ». А в душе понимала, что, даже если была бы рядом, Кирилл не отступил бы от своего решения. Он всегда был самостоятельный. С самого рождения…

Школьные годы
– Кирилл рос активным ребенком. Я бы даже сказала чересчур активным, – вспоминает Ирина. – Энергия била через край. Помимо общеобразовательной школы ходил в музыкальную, в секцию тхэквондо. Видя эту его неуемную энергию, мы старались загрузить сына так, чтобы ни одной минуты свободного времени не оставалось.

Но какое там – он всё равно находил время и на друзей (был очень общительный), и на разные приключения. Видели бы вы его медицинскую карту: сплошные записи травматолога. Ничего серьезного, но мелочей типа вывихов и растяжений у Кирилла с лихвой хватило бы на целую футбольную команду.

А сколько проблем он своей активностью доставлял преподавателям в школе, особенно молоденькой учительнице по математике. При этом был добрым,открытым, умным, любознательным. Наверное, поэтому ко всем его шалостям учителя относились более чем снисходительно: «Ну что поделать, такой вот ребенок».

В седьмом классе сын заявил, что в музыкальную школу ходить больше не будет. Ему это не интересно и в будущем вряд ли пригодится, так же, как и половина школьных предметов. «Вот в суворовском учился бы с удовольствием», – сказал он в ответ на мои «нравоучения». Я даже обрадовалась: суворовское училище – это как раз то, что нужно, и прежде всего дисциплина.

Поехали поступать, но Кирилл не прошел по конкурсу: было пять человек на место. «Вот если бы он был сиротой или его отец был военным и проходил сейчас службу по контракту, тогда мы вашего сына приняли бы вне конкурса», – резюмировали в приемной комиссии. Пришлось Кириллу вернуться в общеобразовательную школу, но мечта стать военным
осталась. И чем старше он становился, тем больше крепло желание.

Мечта сбылась
– В 2015 году, по окончании 11 класса, встал вопрос, куда идти дальше, – продолжает моя собеседница. – Предложила сыну на выбор два высших командных училища: Екатеринбургское артиллерийское и Тюменское военно-инженерное. Но ни артиллерия, ни инженерные войска его не привлекали. Обратились в наш военкомат, и сотрудница посоветовала: «Попробуйте в Санкт-Петербургский военно-морской институт. Там готовят офицеров на пяти факультетах: штурманском, гидрографическом, минно-трального и противолодочного вооружения, крылатых и баллистических ракет подводных лодок». Смотрю, у сына глаза загорелись: «Я вообще всю жизнь моряком мечтал стать!».

В 2018 году Кирилл получил диплом ракетчика-подводника в звании мичмана. Но за три года учебы мне пришлось выслушать от него столько претензий! Там же дисциплина, приказы командиров не обсуждаются, все курсанты равны, а он с детства привык быть впереди и с шашкой наголо…Одним словом, герой. «Не хочу, – говорит, – быть как все». Несколько раз даже проговаривал, что хочет поехать в Сирию. К счастью, институт не бросил и учился с интересом. Армия действительно была его призванием.

После выпускного получил распределение в Калининград. Службу начал на корвете в Балтийске. Судно старое, в море не выходило, использовалось как учебное, где солдаты-срочники (в подчинении у Кирилла их было 80) проходили физподготовку. Сын звонит – я спрашиваю, как служба, а он: «Тоска смертная: то траву красим, то корабль белим…».

Перешел на другое судно, начал ходить в море, вроде бы повеселел. Но осенью 2021 года совсем уволился из морфлота. Сказал, что попробует себя на гражданке. Я переживала, что Кирилл не отслужил положенного срока, однако переубедить не смогла. Теперь понимаю, что сделал он это целенаправленно, так как собирался на Донбасс.

Я готовил себя к этому семь лет
– Кирилл звонил часто. У нас с ним вообще была сильная духовная связь – я всегда чувствовала, если с ним что-либо не так. Вот и тогда, осенью 2021-го, понимала, что сын уволился не просто так. Говорил, что у него всё хорошо, что работает, планирует жениться, а на самом деле собирал документы и проходил медкомиссию, чтобы служить по контракту на Украине.

Сын позвонил мне из аэропорта 12 марта и поставил перед фактом: скоро начнется посадка, что он всё обдумал и принял решение участвовать в СВО. Мы долго разговаривали. Я плакала – Кирилл успокаивал: «Мама, со мной ничего плохого не случится, ты же знаешь, я везучий. Нас всему учили. Я готовил себя к этому семь лет. Ничего ни у кого не узнавай, буду сам тебе звонить. Организация, с которой заключил контракт, хорошая, там много наших. Это спецназ (уже после гибели Кирилла Ирина узнала, что он служил в ЧВК «Вагнер».– Прим. М.П.).Пойми одно: я не просто контрактник, я еду защищать Родину, в конце концов, и вас тоже. Разве вы с папой не этому меня учили?». Ну что я могла сказать в ответ…

По возможности Кирилл писал мне на телефон, звонил реже. Две недели я еще терпела без звонков, а на третью начинала сходить с ума. И тогда он звонил, словно чувствовал мое состояние. Каждое его сообщение начиналось: «У меня всё хорошо».

– А вот его последнее, – Ирина находит в телефоне заветную весточку, и я, едва сдерживая слезы, читаю: «Мамочка, не переживай. Я ведь говорил тебе, что окончательно встал на этот путь еще в 2015-м. Я всё это проходил, и со мной всё будет в порядке. Я очень тебя люблю».

Последний раз Кирилл позвонил 17 мая. И опять был немногословен: «У меня всё хорошо». Больше спрашивал, как мы с папой, куда собирается поступать Миша (это наш средний, ему сейчас 18 лет), как Максим (младший, ему восемь), как дед.

В памяти всегда живой
Второго июня сыну должно было исполниться 25 лет. Несколько дней я жила в предчувствии чего-то плохого. А в сам день поняла, что моего Кирилла больше нет. Ведь если бы был живой, даже тяжело раненный, то в свой день рождения подал бы хоть какую-то весточку…

Старалась не показывать виду: не хотела своими предчувствиями раньше времени расстраивать мужа и младших сыновей. А ровно через месяц, 2 июля, мне позвонили и сообщили,что Кирилл погиб (как потом сказали его сослуживцы, произошло это еще 24 мая) и борт с телом прибудет в аэропорт «Кольцово» 8 июля.

Но сначала нужно было сделать опознание по фотографиям. На опознание ходил муж: я просто не выдержала бы этого. Гроб был закрытый. Предлагали его вскрыть, но я отказалась. А зачем? Хотела запомнить сына живым и всегда улыбающимся…

С похорон Кирилла прошло уже семь с половиной месяцев, но боль всё так же сильна. Думаю, она никогда не пройдет. Старюсь держаться, потому что у меня еще двое сыновей, которым я нужна живая и здоровая… А вообще, жалею только об одном: что сын так мало повоевал. Он действительно мог сделать гораздо больше. Конечно, мне больно, но я им очень горжусь.

Говорят, героями не рождаются, но, думается, что ген героизма и патриотизма заложен в некоторых еще до рождения. С ним появился на свет и Кирилл Салмин. Благодаря воспитанию в семье и самовоспитанию такие качества, как любовь к Родине, способность к самопожертвованию, желание защищать, развились в нем и окрепли. А потому в сложившейся ситуации он не мог остаться в стороне.

За проявленные во время специальной военной операции отвагу и героизм сухоложец Кирилл Салмин награжден орденом Мужества посмертно.